Анна Богомолова: «Я своего мужчину воспринимаю как столп»

Актриса рассказала о своем непростом пути в карьере и о романе с режиссером Сергеем Филатовым

История Анны Богомоловой из тех редких случаев, когда актер из глубинки приезжает в Москву не учиться в театральном институте, а уже профессионалом. В двадцать семь лет она сумела поймать удачу за хвост и не побоялась кардинально изменить жизнь. И судьба оказалась благосклонна к ней как к актрисе, а потом и как к девушке. О непростом пути Анны — в интервью журналу «Атмосфера».

Аня, ваше детство и юность пришлись на то время, когда наш кинематограф только начал возрождаться. Вам нравились советские фильмы или западные?

Я росла с мамой, дедушкой и бабушкой, а они очень любили советское кино, так что в нашем доме его все время смотрели. И я, по сути, росла на нем. Но уже лет в десять я была покорена «Гарри Поттером», вообще очень люблю фантастику и фэнтези. Тогда я вряд ли могла оценить всю палитру и богатство лучших советских фильмов и, как и большинство моих ровесников, шла за яркой картинкой и энергией волшебства. А лет с тринадцати я еще начала увлекаться аниме и вообще японской культурой, которую люблю и по сей день.

Не дошло до того, чтобы учить японский язык?

А я учила и японский, и корейский. Но в четырнадцать лет поступила в гимназию при Красноярской академии театра и кино. Японская культура меня увлекала, но не настолько, чтобы погружаться в нее. Я выбрала то, к чему очень тянулась, — актерскую профессию.

А как вы в столь юном возрасте поняли, что хотите стать актрисой?

Мама играла в любительском театре, и я, маленькая, постоянно крутилась там. Наверное, это и дало первый толчок, но осознала я свое желание из-­за «Гарри Поттера». В десять лет, когда вышла первая книжка, я считала, что ко мне прилетит сова и заберет меня в школу чародейства и волшебства. Но в тринадцать с половиной точно поняла, что сова ко мне не прилетит, и сильно плакала. А мамочка сказала, что я обязательно стану волшебницей для кого-­то и что для нее я уже волшебница. Тогда я решила пойти в профессию, где смогу быть кем угодно.

А мама у вас кто по профессии?

Учитель начальных классов и детский психолог. И с моих семи или восьми лет она работала воспитателем в лагере от Министерства культуры, куда каждые летние каникулы брала меня с собой. Там всегда проходили творческие занятия, концерты, приезжали музыканты, танцоры, и в этой кутерьме я росла. И именно там я узнала, что при Академии музыки и театра есть гимназия, куда можно подать заявку. После моего решения мама собрала пожитки, и мы переехали из Дивногорска в Красноярск, чтобы я училась. Она оставила стабильную жизнь в родном городе и отправилась в неизвестность за моей мечтой.

Вы сказали, что росли с мамой и дедушкой с бабушкой…

Да, мои родители в разводе. Существовать матери-­одиночке в девяностые было очень трудно. Сейчас я понимаю, что мама просто выживала, а при этом меня растила, как куколку одевала в хорошие вещи. Она делала все, чтобы я не испытывала никакой нужды и сомнений, что я любимый ребенок. Для этого она пахала в нескольких местах. Учителя получали мало, поэтому она занималась бизнесом, у нее был свой отдел на рынке. Она ездила в Москву, закупала вещи и еще работала сторожем в школе. Когда у нее были ночные смены, я жила с бабушкой и дедушкой.

Когда вы оценили, что мама не стеснялась ради вас работать еще и на рынке, и сторожем в школе?

Конечно, я это оценила гораздо позже и поняла, как одинокой женщине было тяжело строить бизнес, маму постоянно обманывали, и это было небезопасно. Благо у нас очень дружная семья, все поддерживают друг друга. Мы жили в глубинке Сибири, в маленьком городе с тридцатью пятью тысячами жителей, где все друг друга знали и крутились как могли. Когда я окончила начальную школу, мама чуть-­чуть начала вставать на ноги и уже работала в школе по специальности.

А вы с папой общались?

Да. У него тоже в девяностые был сложный период, потом он встал на ноги, появилась новая семья, он уже жил в Красноярске. Я ездила к нему, помогала нянчить сестер, а когда стала взрослой, родился еще брат, и мы переехали в Красноярск.

Очень многие актеры после школы из глубинки ехали в Москву или в Питер штурмовать театральные вузы. Вы не думали об этом? Боялись оторваться от дома или не было денег на столицу?

Когда я поступала, долгоиграющих планов у меня не было, я просто понимала, что хочу быть актрисой. Деньги на то, чтобы доехать, нашли бы. Но мне было всего шестнадцать лет, поэтому о Москве даже вопрос не стоял. И тогда я еще не понимала, есть ли какая-­то разница для будущего от того, какой вуз ты закончишь.

И как вам училось, поняли, что не ошиблись с выбором?

По сути, я была еще ребенком и училась играючи. Мой мастер Елена Владимировна Бубнова, которая меня очень любила и считала одной из самых талантливых учениц, говорила: «Богомолова, ты школьница. Тебе надо поступать заново и снова всему учиться». Я как цветок, который долго созревал, даже в женственности. Никто из однокурсников не смотрел на меня как на девушку. Первые ростки женской сущности стали пробиваться у меня лет в двадцать, уже в норильском театре.

И когда вы стали работать там, были готовы положить себя на алтарь провинциального театра или появились мысли, что хотите большего?

В двадцать четыре года я вернулась в Красноярск и в этом же возрасте впервые приехала в Москву. В Дедовске живет моя двоюродная бабушка, и она на целое лето пригласила меня к себе. И вот уже тогда я на столицу обратила свое внимание, она мне очень понравилась. Я даже собиралась попробовать подать заявки на просмотры в театры, но, к сожалению, сезон был закрыт. Думала, если у меня получится устроиться в московский театр, я скажу красноярскому спасибо и уйду. Но теперь понимаю, что в Москву надо ехать с каким-­то багажом, я говорю не о поступлении в институт, а о работе. Нужны либо деньги, либо связи, либо и то и другое одновременно.

А про актерские агентства мыслей не было?

Мыслей про кино совсем не было на тот момент, я воспринимала себя исключительно театральной актрисой. Но на каком-­то году моей работы в красноярском театре туда приехал земляк Вася Буйлов, отучившийся у Владимира Ивановича Хотиненко. Он хотел развивать краевой кинематограф. Думал о полном метре, утвердил меня на главную роль, но не нашел денег и в результате снял короткометражку, куда взял всех, кто у него прошел кастинг на полный метр. И тогда мой взгляд начал поворачиваться в сторону кино, но еще не было такого желания и такой энергии, чтобы направить все свои мысли на Москву. А ближе к моему переезду мне в соцсети написала ассистентка кастинг-­директора, искали актрис на фильм «Бансу». Я записала самопробы, очень смешные, смотрела потом их и удивлялась, какая я еще была «зеленая». Потом у нас в театре случилась премьера по пьесе Марюса Ивашкявичуса «Русский роман». Марюс меня заметил и пригласил на благотворительную читку, и мы сделали онлайн-спектакль с Лией Ахеджаковой, Аней Чиповской и Ксенией Раппопорт.

Тогда все и завертелось, несмотря на то что начиналась пандемия. Там меня нашла агент Наташа Гнеушева и открыла как актрису кино. Вот тут и появилась та самая ниточка. Летом я приехала на пробы в сериал «Бизон. Дело манекенщицы», тогда его должен был снимать Леша Смирнов. Мне очень повезло, что он такой неравнодушный человек, который не просто попросил самопробы, а захотел лично познакомиться. У нас сложилось прекрасное общение, мы дружим. И я поехала в Москву на первые очные пробы в этот проект. Был пик пандемии, 2020 год, но кастинги проходили. Естественно, когда видят новое лицо, спрашивают: «А где вы работаете?» — и я как наивная девочка отвечала: «В Красноярском драматическом театре имени Пушкина» и сразу видела блок, здесь своих актеров достаточно, зачем им кого-­то возить. Мне говорили «спасибо» и «всего доброго».

И вот один такой кастинг, второй, третий, и я поняла, что либо надо переезжать в Москву и строить здесь свою судьбу, либо оставаться в красноярском театре. Я решилась на переезд. Все очень волновались, особенно мама. У нее тогда был сложный период в финансовом плане, она очень переживала, сможет ли дочери помогать, как я буду жить в большом дорогом городе, да еще в пандемию, когда ни у кого нет работы. Она пыталась меня отговорить, чтобы я еще годик поработала дома. Но я отвечала, что удачу надо хватать за хвост, никто меня год ждать не будет, тем более мне уже было двадцать семь лет. Поэтому я собрала всю свою волю в кулак и переехала в Москву.

Когда вы уезжали, вас еще не утвердили в «Бизон»?

Нет, меня утвердили на маленькую роль в четырехсерийный проект «Свадебные хлопоты». Было всего три съемочных дня, заплатили небольшие деньги, но я подумала: раз приехала и меня утвердили — это знак. Значит, все потихоньку пойдет, не безнадега.

А где вы жили по приезде в Москву?

У меня тут какое-­то время уже жил двоюродный брат, а он мне как родной, мы вместе росли, и я приехала к нему. И у меня была небольшая финансовая подушка, за время работы в театре я отложила некоторую сумму. С братом было хорошо, но он жил с девушкой, так что я доставляла им дискомфорт, что прекрасно понимала. И через три месяца я съехала от них, найдя через знакомых комнату.

Когда вы решились поменять жизнь, вам было уже двадцать семь, наверняка были какие-­то романтические отношения?

Да, у меня был долгий и серьезный роман с моим коллегой из театра. Мы вместе учились в институте, но на разных курсах. И как раз к тому моменту, когда я решила уехать, мы с ним расстались. Это были достаточно абьюзивные отношения. Мне было тяжело, потому что у него шло со мной вечное соревнование в успешности, так как он был ведущим артистом театра, но когда я пришла туда, у меня тоже появился какой-­то успех.

По идее, мужские и женские роли не конкурируют, но такие истории бывают, даже в известных парах…

У актеров очень много женской энергии, вот она и соревнуется. (Улыбается.) Это переходило и на личную жизнь. Мы несколько раз расставались и сходились, но в финале я поставила точку. Судьба меня просто выпихнула в Москву, потому что, если бы я осталась в театре, может быть, мы опять бы сошлись: мы играли вместе, причем любовь, в нескольких спектаклях.

То есть чувства у вас еще оставались?

Нет, я чувствовала, что все закончилось, очень четко видела картинку, что стою на выжженном поле, держу в руках угольки, пытаюсь о них греться, но они в труху рассыпаются у меня. Мы были молодые и совсем неопытные, возможно, абьюз был и с моей стороны, потому что, наверное, я была влюблена в свое представление о человеке, а не в того, кем он был на самом деле, и хотела его изменить. Но я знаю, что мои чувства были искренними и его тоже, но все прошло. И слава богу, что мы адекватно расстались и не нанесли друг другу больших травм.

Этот опыт совсем не оставил негативных следов?

Надеюсь, что нет, потому что сейчас я встретила прекрасного мужчину. И мне кажется, что у меня сформировалось уже другое видение жизни и своих целей. Из наивной девушки я превратилась в реалиста и закалила свое сердце. Тогда у меня был синдром спасительницы, а сейчас я проработала это, ходила к психологу, он помог, и друзья, родные. Я поняла, что своему мужчине не надо быть мамочкой. И сейчас, мне кажется, у нас очень правильные мужеско-­женские отношения — я уважаю мужчину. И мы две личности, которые никак не притесняют друг друга, а развивают и возвеличивают, помогая. Я понимаю, что у него есть свое мнение и жизненные принципы, у меня тоже. Я своего мужчину воспринимаю как столп, я за ним, я за мужем, хотя мы пока не женаты. Но при всем этом он не подавляет мою свободу.

Почему-­то из ваших слов мне кажется, что он не актер…

Нет, он кинорежиссер.

Так это прекрасный тандем. И кто он, если не секрет?

Это режиссер Сергей Филатов. У него есть два приза с фестиваля «Короче», он снимал и документальное кино и сериалы, скоро выйдет еще один — «Урок», а над другим он начинает работать.

Вы заняты там?

К сожалению, там нет для меня роли, хотя я бы очень хотела с ним поработать.

Но, может, и не стоит с этого начинать…

Я думаю, вы правы. Очень хорошо, что мы встретились не на этапе, когда ему или мне нужна помощь. У каждого уже свой путь, но, если мы сойдемся и снимем что-­то совместное, будем счастливы. Если нет, ничего страшного не случится.

А где вы познакомились?

На кинофестивале «Новый сезон». Начали общаться через общих знакомых, дружили какое-­то время, а потом у нас завязались романтические отношения. Мы гуляли, ходили на свидания, все это было очень красиво.

Аня, вы влюбились по-­настоящему?

Конечно. (Улыбается.) Но это не та юношеская влюбленность, когда ты пребываешь в эйфории, а очень теплое, цельное чувство, уже осознанные отношения.

За несколько лет в Москве до встречи с Сергеем у вас случались романы или вы были целиком погружены в профессию?

Случились два небольших романа, такие детские шалости, а в целом было не до этого, конечно. Я просто обустраивала жизнь в Москве, занималась собой и карьерой. Знакомились и хотели ухаживать многие, но я достаточно закрытый в этом плане человек, хотя очень открыта в дружбе. К тому же в двадцать семь лет уже появляется опыт со всеми травмами, и я гораздо избирательнее подпускала к себе людей, особенно мужчин.

А вы сами на съемочной площадке не влюблялись?

Было дело на одном из проектов. И даже случились отношения с партнером, мы оба были одиноки и чуть-­чуть перетянули своих персонажей на себя, поэтому у нас завязался роман. А потом поняли, что мы немного перепутали жизнь с кино. Поэтому не сложилось. Не скажу, что я тогда воспринимала себя взрослой осознанной личностью, но уже понимала, чего я хочу и что стремлюсь к серьезным отношениям, к замужеству.

Простите, не на «Бизоне» ли это случилось? Даня Вершинин мне говорил, что у вас завязалась дружба…

Да, с Данечкой мы дружим. Я к нему отношусь нежно, он прекрасный теплый человек, но еще совсем юный, нераспустившийся цветок, и вряд ли он смог бы мне дать то, что я хочу. Ему еще надо погулять.

У вас там прекрасная роль, которую вы, по ощущению, буквально прожили…

Так и есть. Я долгое время жила со своей Зоечкой, причем как человек, а не как актриса. И все было построено на большой любви к ней. Я ее очень понимаю как женщину, и именно поэтому роль не просто игралась, а проживалась, и в какие-­то моменты мне было тяжело. Особенно в подготовке к сценам после трагедии, случившейся с любимым человеком. Я действительно испытывала очень сильные эмоции. Работы в «Бизоне» и в сериале «Лада Голд» стали для меня большими шагами, даже скачками в профессии.

Работа с кем из партнеров дала вам особенно много и в актерском, и в человеческом плане?

С Сергеем Витальевичем Безруковым. Он партнер просто восхитительный. И от него шла сильная мужская энергия. Я влюблена в него и как в человека, мы замечательно общались на площадке, он много шутил, рассказывал смешные истории, вообще сильно повлиял на меня. Я увидела, какой он профессионал, как относится к работе, включая мельчайшие детали. Я всему этому у него училась.

Он не приглашал вас в свой театр?

Помню какой-­то разговор, мол, хорошо бы мне к нему в театр. Но это все было сказано в достаточно шутливой форме, на что я ответила: «Ой, Сергей Витальевич, за вами хоть на край света».

Видимо, глаз на вас как на актрису положил. Сегодня вы можете себе представить, что все еще служите в красноярском театре и больше ничего нет?

Я настолько счастлива, что даже не хочу представлять, как было бы иначе. Когда я уезжала из театра, то некоторые мои коллеги говорили: «Аня, куда ты?! У нас не получилось, у всех не получилось, почему у тебя должно получиться?» Я отвечала им: «Я не все». Считала: если не получится, я буду иметь свой опыт. В какой-­то момент, пусть это прозвучит самонадеянно, я поняла, что уже немного переросла Красноярск, не масштабом личности, а как актриса. Мне уже было мало этого города. А потом я перевезла и мамочку в Москву.

Надо же, какая вы молодец!

Мама у меня тоже та еще авантюристка, в пятьдесят один год решилась оставить всю свою жизнь там и переехать в Москву. Мы купили ей квартиру в ипотеку.

Вы себя сейчас считаете взрослой или еще девчонкой?

Иногда я ощущаю себя совсем девчонкой, иногда не то чтобы взросленькой, но уже супермини не ношу. (Смеется.) И я уже не распыляю свою энергию, как в юности. Во мне появились легкая сдержанность и спокойствие — и это замечательные краски. (Улыбается.)