Лянка Грыу: «Мы сделали все, чтобы помочь сыну»

Актриса рассказала о здоровье ребенка, отношениях с бывшим мужем Михаилом Вайнбергом и появлении в ее жизни новой любви

Она оказалась вовлечена в киноиндустрию уже в четыре года. Сегодня в ее актерской копилке семьдесят с лишним картин. Но был тяжелый момент, когда перед актрисой стал выбор — здоровье ее сына, вынужденная эмиграция или карьера. Приоритеты были очевидны. О том, как пережила развод, искала в жизни новые смыслы и почему сейчас ей комфортнее отношения на расстоянии, звезда сериала «Тест на беременность» рассказала в интервью.

— Лянка, ваши творческие задатки проявились еще в детстве: вы снимаетесь в кино с четырех лет, а вот кто посоветовал дальше развивать ваши актерские способности?

— Так сложилась судьба, моя мама училась на этот момент во ВГИКе. Мы были вместе с ней все время на съемочных площадках, поэтому кино не миновало и меня, это судьба. Ну и в дальнейшем она понемножку поддерживала и помогала мне. И вот с четырех лет практически без перерыва уже более тридцати лет я занимаюсь кино.

— Вы помните себя в четыре года?

— Помню фрагментарно некоторые моменты, но уже с восьми лет достаточно хорошо. У меня остались воспоминания о работе в театре, в кино.

— Ваша мама продвигала вас как актрису, иногда были и рекламные контракты модели. Фотографии с вами украшали страницы рекламных каталогов и журналов, что запомнилось из того времени?

— Мамина подруга решила сделать первый в России журнал по вязанию в конце 90-х, тогда было очень популярно вязать всякие вещи. Это был ее такой, если сказать современным языком, стартап. Дружеским кругом ей решили помогать. И моя мама была там как модель, показывала красивые свитера, и я тоже помогала как маленькая моделька. Это была такая дружеская коллаборация, которая стала действительно очень популярным на тот момент журналом. В дальнейшем я уже снималась в рекламах. Наверное, одна из запоминающихся была реклама йогурта Юрия Грымова. Я до сих пор ее помню. Но никогда модельный бизнес меня не привлекал. Кино всегда для меня было приоритетом и интересом, так и осталось. А по окончании школы я решила, что нужно поступать и получать уже профессию.

— Вы попробовали себя в роли телеведущей детской передачи «Тик-Так» на Первом канале, а в Театре «Луны» была предложена главная роль в спектакле «Фанта-Инфанта», что это было — судьба, проведение, случай или везение?

— Вы знаете, это сочетание шагов, которые ты делаешь по направлению к своей мечте, и судьбы, которая помогает тебе на этом пути. Ты все время делаешь ставку на что-то, надеясь выиграть лотерейный билет. В Театр Луны я попала случайно. Я занималась в танцевальной студии при театре, в какой-то момент Сергей Проханов пришел в нашу студию. Нужно было найти девочек для кордебалета в его танцевальный спектакль, и ему очень понравилась именно моя постановка выступления на концерте. Он предложил мне главную роль, потому что в тот момент актриса была занята на съемках, и я вела детский спектакль с Евгением Стычкиным. Мне было четырнвадцать лет. На Первый канал в качестве телеведущей я попала тоже волею судеб. Тогда они хотели интернациональных ведущих. А поскольку мы с мамой из Молдавии, вот я и попала в поле зрения продюсеров. И меня пригласили вести детскую программу. И мы очень много путешествовали, говорили с разными артистами, художниками, скульпторами, мультипликаторами. В раннем возрасте мне удалось познакомиться с удивительными легендарными людьми нашей страны. А в дальнейшем и поработать с ними на съемочной площадке. Например, на съемках фильма «Маленькая принцесса» я работала и с Аллой Демидовой, и с Ясуловичем, чуть позже снималась со Станиславом Любшиным. У меня детство и юность были интересные, очень насыщенные рядом с потрясающими артистами.

— На что обращаете внимание в первую очередь прежде, чем дать свое согласие на участие в проекте? Что подкупает?

— История, роль, в первую очередь, состав и режиссер. Я всегда стараюсь помнить, что сохранять баланс нужно как внутри себя, так и в ощущениях, я занимаюсь творческой профессией и мне очень хочется реализовываться. Мне хочется нести какой-то месседж. Но в то же время надо не забывать, что это моя работа. Иногда бывают какие-то сценарии, которые на первый взгляд не кажутся мне супер цепляющими. Но я точно знаю, что если начну над ними трудиться, сделаю их для себя интересными. Это часть моей профессии — сделать свою роль более многогранной. Такой, как, например, в сериале «Тест на беременность», который был очень популярным. Изначально роль моей героини была тонкой, проходной, второстепенной — некая девушка в лаборатории. Почему-то она была написана пунктиром, но именно благодаря более глубокому пониманию того, что я хочу рассказать об этой героине, получилось сделать ее шире, больше, интереснее. Я получила огромное количество писем от женщин, которым была важна моя точка зрения в этом сериале. Уже во втором и третьем сезонах мою роль увеличили именно благодаря этому.

— В какой диалог вы вступаете с режиссером на площадке? Бывает, что можете поспорить с ним?

Я люблю творческие споры. Мне кажется, в этом есть какая-то коллаборация. Я никогда не хамлю, не веду себя агрессивно или конфликтно. Но принести какую-то свою версию «домашней работы», наблюдение, с точки зрения психологии, например, я могу.

— Вы поэтому увлекаетесь психологией?

— Я очень много лет интересуюсь психологией именно для работы в кино, в том числе.

— В таком случае в чем главная ценность актерской профессии для вас?

— Быть транслятором. Потому что мы считываем некий сигнал. Из ощущений, сценария, видения режиссера, продюсера, локации, в которой мы находимся. Пропуская через себя, мы выдаем уже тот образ, который становится во плоти. И мне кажется, в этом и чудо, и волшебство актерской профессии.

— Какие ваши образы нравятся вам больше всего? Вам по душе героини легкомысленные, комедийные?

— Вы знаете, я очень люблю играть разные роли, экспериментировать. Я работала в комедиях положений, играла совсем-совсем дурочек. Это тоже очень весело, в том числе, играла драматические роли, то есть, действительно, глубочайшей трагедии женской судьбы. И это все для меня является частью изучения себя, потому, что в каждой роли так или иначе проявляется какая-то моя грань как человека, как женщины. И то, что вы, возможно, видели в моих ролях десять лет назад, это была одна версия меня. Сейчас я стала старше, у меня больше опыта, я мама, я повидала мир, и у меня есть ощущение, что и в своих ролях тоже буду раскрывать и показывать другие свои грани. Мне очень интересно, что ждет меня дальше.

— У вас больше семидесяти ролей в кино, случалось такое, что ваш известный популярный партнер оказывался в жизни совсем другим человеком, нежели на площадке?

— Это, наверное, очарование кино, когда мы видим героя на экране, мы его ассоциируем с актером. А потом в жизни встречаемся и видим, что все мы живые люди — у всех какие-то слабости, какие-то недостатки. Мне кажется, что я и сама бы хотела, чтобы меня отделяли от моих персонажей. Я бы хотела, чтобы понимали, если, например, я играю какую-то роковую злодейку, это не значит, что в жизни я также раскидываю мужчин по сторонам. Транслировать себя как человека, как личность, мне тоже очень интересно, поэтому я намеренно и планомерно пытаюсь отделять себя от моей героини.

— Вы готовы согласиться на роль, которая не близка вам, но за которую вам готовы хорошо заплатить?

— Знаете, гонорар стоит не на первом месте. Но работа есть работа, иногда бывают такие ситуации, когда заработок очень нужен. И это нормально, я совершенно не стесняюсь этого признавать, потому что у меня есть сын, у меня есть мама, родные, любимые, я не замужем, я сама содержу свою семью. Если роли совсем противоречат и не откликаются в моей душе, я не стесняюсь подождать и стараюсь не волноваться, а доверять этому миру и себе.

— Какие мотивации должны быть, чтобы вы согласились сниматься в откровенных сценах?

— Откровенную сцену я не рассматриваю как что-то отдельное. Это скорее часть сценария, часть истории, которая подразумевает возможное раскрытие женщины-героини с точки зрения ее женственности, чувственности. В каждой из таких сцен есть развитие сюжета, есть какой-то перелом. В этом смысле я не ханжа.

— В 2023–2024 годах стали появляться достаточно странные публикации о том, что вы эмигрировали, развелись с мужем, хотя с момента развода прошло уже достаточно много времени, больше пяти лет. С чего это вдруг?

— Я считаю, что это какая-то абсолютная провокация, мне кажется, некоторым журналистам просто хочется какую-то историю из ничего раскрутить. Да, была такая вынужденная ситуация с моим сыном, о которой я говорила много раз. По медицинским показаниям у нас была необходимость поехать за границу, консультироваться с врачами, проходить терапию. У Максима была задержка речевого развития, и на тот момент для меня не было ничего важнее в этом мире, чем помочь своему сыну. Я жила на две страны, ездила туда-сюда, но я никогда не оставляла свою работу, это можно видеть по моему послужному списку — фильмы выходили регулярно. Но это был большой стресс для меня. Конечно же, об этом говорилось в больших изданиях, в интересных и глубоких интервью, и вдруг почему-то именно в последние несколько лет кто-то решил мою личную трагедию и медицинскую поездку превратить в какую-то эмиграцию. Никогда в жизни я не думала об этом, всю жизнь живу в Москве. В этом смысле я рада, что вы спросили, потому что я могу честно сказать, что это какая-то глупость.

— Сегодня сын уже абсолютно здоров?

— Да, я помню очень хорошо день, когда я шла по городу, это была весна, светило солнце, было так красиво, стоял солнечный запах весны в городе. А я шла и молилась, у меня было тяжелое сердце, потому что в тот момент у ребенка были проблемы. И я просила у Бога, высших сил, что если сын будет здоров, я буду за все благодарна, я всегда буду счастлива. Все проблемы в такой момент отходят на второй план. Было много вложено сил, времени, любви в ребенка, и нам удалось выйти из той кризисной ситуации. Максим сейчас учится уже в седьмом классе, вот только что мне пришли его четвертные оценки, там сплошные пятерки. Он меня очень радует, он умничка, сейчас учит два языка, занимается фортепиано — все для развития нейронных связей для работы мозга. Чувствую, что я и мой бывший муж сделали все возможное, что могли, чтобы помочь сыну.

— Максим учится в школе для одаренных детей?

— Нет, он прошел тест. Как одаренный ребенок он занимался по отдельной программе, но в общеобразовательной школе.

— Когда пришло время возвращаться обратно из Америки, как он отреагировал?

— Он был рад, поскольку мы часто ездили к бабушке на лето, на каникулы. Мы все время приезжали, когда была возможность сделать перерыв в терапии. Для него Москва всегда была как некий развлекательный центр, его все были рады видеть. Родственники водили его на всякие шоу, концерты, в океанариум. Москва всегда была для него особым местом. Он любит квартиру, в которой мы живем, он с теплом о ней всегда говорил и скучал. У меня нет сейчас ощущения, что он видит свою жизнь такими разорванными фрагментами. Это скорее большое путешествие, которое мы проживаем вместе.

— В каких отношениях он со своим отцом, режиссером Михаилом Вайнбергом?

— В прекрасных. Михаил замечательный отец. Естественно, в первый год после развода мы взяли небольшую паузу, чтобы как-то восстановиться, отдохнуть друг от друга. Нет, не отдохнуть, это неправильное слово, перезапустить процессы. Потому что, когда люди живут вместе в течение двенадцати-тринадцати лет, они срастаются. Наше обоюдное решение расстаться — при том, что оно было правильным, было очень трудным. Существует привычка, ощущение дружеской близости, когда ты привык разговаривать, делиться всем. И на этот момент, наверное, нам нужен был год. Чуть больше дистанции друг с другом, чтобы найти эту часть себя, которая была потеряна. Сейчас у нас прекрасные отношения, Михаил очень поддерживает меня.

— Сын с отцом видится часто?

— Да. Макс приезжает к папе, приезжает ко мне, получается, что у него три семьи: бабушка с дедушкой, моя семья, папина семья. На самом деле ему это нравится. Все его любят, балуют и дарят подарки. Вот поэтому я рада, что мы смогли найти баланс по отношению друг к другу с бывшим мужем, мы вместе уважаем наше прошлое.

— Вы описывали момент расставания с мужем, что это довело вас до состояния пепла — физически, морально и эмоционально…

— Это правда. Но мне не нравится, что некоторые журналисты выдергивают какие-то реплики из моих социальных сетей или каких-то больших интересных интервью, как у нас с вами, и делают громкие заголовки. В момент кризиса все мы проходим через разрушение старой конструкции перед тем, как выстроить какую-то новую. И вот это разрушение очень пугает. Ты не понимаешь, как долго все будет рассыпаться, где же наконец ты начнешь чувствовать опору внутри себя. Это как свободное падение Алисы из Страны чудес в кроличью нору, ты не знаешь, когда приземлишься.

— Что помогло почувствовать себя защищенной?

— Я нашла поддержку в психотерапии, занятиях психологией. Помимо того, что у меня у самой была терапия, я еще пошла получать второе высшее образование как психолог. И это мне очень помогло. Это меня действительно спасло от перекладывания ответственности на какие-то препараты, или обвинения кого-то в своих неудачах, жалости к себе, желании быть в какой-то позиции, думать, что жизнь несправедлива. Я нашла в себе силу раскрыть ту Лянку, которой не было раньше. Нашла то, что может заполнить внутреннее пространство самостоятельно — не мужчиной, не работой, не успехом, не какими-то впечатлениями, достатком или чем-то таким. Ту внутреннюю силу, которая несмотря на то, что происходит вокруг меня, будет удерживать мою ценность быть самой собой.

— Вы актриса, что было на этом поприще за океаном, чем занимались?

— В Америке пробовала по чуть-чуть, потому что практически не было времени. Я много занималась ребенком, все-таки для меня это была всегда приоритетная история. Абсолютно посвятила себя семье, когда я была дома. В какие-то моменты, когда моя мама приезжала к нам, чтобы помочь, я улетала в Москву на съемки. Я постоянно разрывалась между карьерой и сыном, чтобы все-таки продолжать работать, не исчезать из индустрии. Вы знаете, как это важно — не выпасть из обоймы. У меня были съемки в Америке в нескольких короткометражках, несколько маленьких буквально однодневных ролей в сериалах. Но я не ставила перед собой задачу сниматься там, это было больше интересным экспериментом, какая-то иллюзия, что русская актриса может сниматься за океаном. И если честно, то я никогда не делала на это никаких ставок, и мне не было интересно там находиться. Это было больше необходимостью.

— Можно сказать, что тогда вы страдали в таком случае?

— Целый год очень страдала, потому что не знала языка. Я не понимала даже, что происходит в продуктовом магазине: как просто сказать продавцу: «Мне надо приготовить обед ребенку». Не понимала, что написано, и не понимала, где найти творог. Сырники мы все любим. В общем, было сложно в первую очередь психологически. Ведь я была далека от своей семьи, от моей мамы, с которой мы очень близки, от своих друзей, от моей работы, потому что я уехала прямо на пике карьеры: вышел «Ледниковый период», «Универ», «Барвиха», «Шерлок Холмс». Съемки были расписаны на полгода вперед, и вдруг вот эта страшная история, когда врачи поставили меня перед выбором: «Либо вы занимаетесь ребенком, либо работаете, но тогда не будет положительной динамики». И мне пришлось… Даже не пришлось, у меня не было мысли по-другому поступить — выбрать не ребенка, а работу.

— Внутри вас что происходило в тот момент?

— Для меня это было перерождение. Я тогда впервые в двадцать семь лет задумалась, а кто я без моей профессии? Если у меня отнять все: мою популярность, узнаваемость, востребованность, какую-то финансовую составляющую, моих зрителей, мою любимую работу. Я жила с этим днем и ночью, думала и идентифицировала себя с этим. Когда от меня оторвали это, мне показалось, что я не знаю, кто я. Вообще, это был тоже интересный опыт знакомства с собой.

— Так что вы поняли?

— Я поняла, что я сильнее, чем думала. Я поняла, что очень много хотела нравиться и угождать обществу, в котором я находилась. Я тогда остригла волосы, у меня они были очень длинные, мне казалось, что я такая женственная, красивая девушка. И тут я вдруг поняла, что меня никто не фотографирует, не снимает, никто на меня не смотрит и подумала: «Кто я, где я?» — очень коротко отрезала волосы и как будто заново начала себя выращивать. Это было очень интересно. Я стала больше наблюдать, у меня родилась любовь к пленочной фотографии, написала несколько сценариев, сняла как режиссер короткометражку. То есть я ушла именно в самопознание творческой натуры, в ней также нашла и актрису, но уже другую, ту, о которой я вам говорила в начале, которая хочет реализовываться вот в таких личностных, глубоких, интересных ролях.

— А в какой момент вашего самопознания на вашем горизонте появился канадский актер и фотограф Марсель Симонье?

— Мы с ним знакомы давно, он как раз тот человек, который снимался в моем короткометражном фильме. Фильм получил много призов. На тот момент мы просто познакомились, какое-то время общались, но вот пять лет спустя, в один из моих краткосрочных приездов в Нью-Йорк, встретились снова и возобновили общение. Эти два дня, которые мы видели друг друга, как-то нас зацепили. На тот момент я уже была в разводе. И он начал мне писать. Мы переписывались три месяца, созванивались, общались и как-то стали очень близки. Я поняла, что нашла большого друга, большую поддержку, большое тепло в этом человеке. А потом мы решили вместе поехать в Хорватию на майские праздники. Потом еще что-то — и так постепенно было принято решение попробовать отношения на расстоянии — как некое уважение к своей жизни и к жизни партнера, потому что нам уже не восемнадцать лет. Мы даем друг другу пространство, право реализовывать свои мечты. У него есть свои амбиции, у меня — свои, у него — ребенок, у меня ребенок, и мы проживаем свою жизнь, но имеем в ней такой сегмент друг для друга, который нас объединяет и который наполнен доверием и любовью. Мечтами.

— А что дальше?

— Если вы меня спрашиваете про будущее, то мы осознанно оставляем его открытым. Нет необходимости ставить какую-то рамочку, точечку или какой-то пункт, куда это ведет сейчас. Нам так нравится. И это нас наполняет. Некоторые мои подруги говорят: «Ты не ценишь время». А я счастлива, что в моей жизни есть вот такой человек и такой опыт. И я бы ни за что на свете не хотела сейчас избавляться от этого, чтобы прагматично построить свою женскую жизнь. Наверное, все-таки я живу сердцем, моментом.

— Ваши дети знакомы?

— Да, конечно. Марк часто приезжает в Москву, мы были в Санкт-Петербурге. Я очень хочу показать ему Россию, хочу свозить его на Байкал. У нас невероятная страна, огромная и красивая, о которой иностранцы ничего не знают. Я ему все время присылаю фотографии со всех своих поездок, гастролей. В Москве он регулярно, с сыном у них прекрасные отношения. Его мальчику десять лет.

— Что сегодня для вас важнее всероссийской славы и денег?

— Я бы сказала, любой славы и денег. Наверное, важнее счастье, достоинство, моя семья. Вообще, деньги — это всего лишь результат своего пути. Есть люди, которые идут не своим путем и получают немало денег, но это их ломает. Я видела так много случаев, когда слава и деньги практически держали человека и изнутри разрушали его.

— А у вас была «звездная болезнь»?

— Была, в двенадцать лет. Но это такой возраст тинейджера. Мама помогла. Она со мной провела хорошую беседу, мудрая женщина. Да, она мне показала и преподнесла очень здорово то, что слава — это не про себя, а про возможность дарить радость людям. Если они могут к тебе прикоснуться, им станет легче или теплее, или радостнее. Но очень важно выстраивать личные границы. Популярные люди могут быть издерганы вниманием, контактом и прессой, которая влезает во все их жизненные ситуации. Но мы же тоже люди, у нас тоже есть какие-то трудности и радости. Мы можем менять мнение, сходиться, разводиться. В этом смысле жизнь большая. «Звездная болезнь» иногда для меня сигнал о том, что человек чувствует себя небезопасно, и ему нужно отгородиться, чтобы немножко подышать.

— А как дышите вы, чтобы так прекрасно выглядеть?

— Вы знаете, я регулярно занимаюсь спортом дома, но ничего нового вам не скажу. У меня есть разные тренировки, я просто стараюсь двигаться. Я стараюсь нормально и адекватно питаться, в этом смысле тоже никаких секретов. Но большая доля нашего физического здоровья — это все-таки здоровье нашей психики. Если у вас есть напряжение, стресс, то тело так или иначе будет давать сбои. Это будет сказываться на весе, на сне, на внешности. У меня есть мои духовные практики, которые меня стабилизируют как человека, а также забота о физическом теле: прогулки, питание, спорт, вода. И конечно, очень важно окружение, люди, которые нас поддерживают.