Олег Рой: «Последнее фото, которое пришло мне сегодня — могилы сына»

Известный писатель поделился с Womanhit, как переживал трагическую гибель своего первенца, общении с младшими детьми и о том, где черпает вдохновение

Считается, что Олег Рой начал писать не в России, а за рубежом, когда уехал жить в Швейцарию. Сегодня им написано более 60 романов для взрослых в абсолютно разных жанрах: сентиментальная проза, мистика, фантастика, фэнтези, психологический триллер. Рой много лет входил в топ−10 авторов взрослой художественной литературы в России. А несколько лет назад занял 13-ю строчку среди наиболее издаваемых в России детских писателей.

— Олег, какой вы отец, как считаете?

— Я думаю, что, наверное, я один из самых лучших отцов, потому что мне самому в детстве не повезло. У меня не было отца, и поэтому я для своих детей постарался и до сих пор делаю все возможное, чтобы быть самым правильным папой.

— Мы с вами встретились в парке аттракционов. Как часто выбираетесь с дочкой Лелей и сыном Витей в такие места?

— Нет, уже не выбираюсь, им за двадцать — 22 и 23. У них свои миры, друзья, они уже думают о собственных детях (улыбается). А я думаю, что когда-нибудь, быть может, мне повезет, и я снова окунусь в отцовство через роль дедушки — буду нянчить малышек.

— Почему упомянули об этом: дети намекали, что готовы вас осчастливить?

— Нет, конкретных разговоров нет — они пока живут какой-то более молодежной, динамичной современной жизнью. Но я все равно счастлив: так как у меня каждую неделю по пять-шесть мероприятий, связанных с детьми, это тысячи и тысячи ребят, которые приходят на мои встречи, с которыми я разговариваю, что-то обсуждаю, играю, смотрю вместе мультфильмы, читаю книги… Так что я не чувствую себя обделенным в общении с детьми.

— Сейчас время гаджетов. Ваше к ним отношение?

— Я абсолютно четко иду по тому направлению, по которому идет вся наша огромная планета. У нас есть гаджеты и этого не отменить, значит, надо использовать те возможности, которые они дают. Но при этом не забывая о настоящей книге, не забывая о живом общении, не забывая о том, что можно, например, сесть и посмотреть кино. Особенно, старое кино. Можно просто посидеть в кругу друзей, пообщаться. Можно собрать детишек и вслух почитать книгу. Мне кажется, это все равно никуда от нас не денется.

— Вы упомянули про книгу. Ваши дети читают, если да, то какие книги?

— Да, мои дети читают, но сейчас они в основном увлечены иностранной литературой. Не потому, что они такие приверженцы нерусского мира, нет, просто, так уж вышло, что в наших магазинах засилие иностранной литературы. И оно настолько большое, что на полках ее процентов 80, она на виду, она везде с успехом продвигается и активно рекламируется, так что альтернативы для моих детей особо нет. К огромному сожалению, мы в нашей великой стране так и не научились, и, вероятно, уже и не научимся уважать, ценить и отдавать приоритет своему — русскому, советскому, российскому автору.

— Читают бумагу или электронные версии?

— Нет, сейчас в основном читают электронную версию. Но я частенько замечаю, что, когда это нужно, престижно и круто, они берут с собой обязательно какой-нибудь томик О’Генри и сидят с ним, попивая кофе, читают, или делают вид, что читают. Но так поступают сегодня многие — и это нормально. Кто знает, вдруг этот «тренд» постепенно приведет к тому, что бумажная книга снова войдет в моду, и в кафе или парках будут сидеть молодые люди и действительно читать книги.

— Свое что-то даете почитать?

— В детстве — да! Я постоянно читал и рассказывал им свои истории. Но сейчас я думаю, что для них не очень интересен их папа как писатель, он им интересен, в первую очередь, как папа-отец, а как писателя, возможно, они будут меня читать после того, как меня уже не станет.

— Почему?

— Мне так кажется. Потому что, скорее всего, именно тогда они захотят узнать что-то большее обо мне, а это большее — оно в моих книгах. Но пока я стараюсь давать им то, чего им не хватает — в основном живое общение со мной.

— Что вам нужно для того, чтобы творить, писать?

— Я как-то говорил, что мне необходимы ночь, тишина, белый лист бумаги и карандаш. Но сегодня думаю, что все же нужно вдохновение. И очень важно понимать, откуда тебе его черпать, кто или что является принципиальным ядром твоего вдохновения. А еще нужна огромная работоспособность. Почему? Потому что ты не можешь себе сказать, что вот сегодня я пишу, а завтра нет — это процесс, который не останавливается двадцать четыре на семь. И чтобы он не прерывался, нужно просто понимать, для кого ты это делаешь, и ту долю ответственности, которую ты несешь через свою литературу.

— Когда случилось несчастье: наряжая елку, выпал из окна и погиб ваш старший сын, что вы сделали, как поступили, чтобы не сойти с ума?

— Я и до сих пор это делаю, стараюсь не сойти с ума, поэтому я пишу, общаюсь с детьми. Почему, да потому что, знаете, чтобы не быть голословным, ведь сегодня многие говорят одно, а на самом деле все происходит по-другому. Так вот, последняя фотография, которая сегодня мне пришла на телефон — это фото могилы моего сына. (Могила сына Олега Роя находится в Магнитогорске. Писатель договорился с человеком, который следит за ней, раз в неделю прибирается на кладбище и присылает фотографии). И так происходит каждую неделю уже на протяжении 13 лет. Поэтому, когда некоторые персонажи советует мне: «Ты должен это отпустить», я отвечаю: «Ты-то откуда знаешь, что я должен?». Так что вот, это последняя фотография, которая мне сегодня пришла. И я каждую неделю смотрю на фотографии с ним.

— Какие отношения с бывшими?

— Вы знаете, для меня не существует понятия «бывшая». Вообще у меня было две супруги. Мы с ними и сегодня очень хорошо ладим, дружим. Я знаю все, что происходит у них в жизни. Так что это не подходит под определение «бывшие», это просто слово семья, которая не состоялась по причине того, что с писателем, как, наверное и с любым творческим человеком, жить сложно. Во всяком случае в обоих моих разводах, да, и если еще что-то в моей жизни будет, буду всегда виноват только я и моя работа.

— А что для вас семья?

— Для меня семья — это поддержка, взаимопонимание, взаимовыручка. Это те люди, которые всегда рядом, те, кто будут терпеть тебя любым, каким бы ты ни был сложным. К сожалению, моя семья, которая у меня была, слишком была дорога и любима мною, чтобы я продолжал и дальше им позволять принимать и терпеть себя, такого невозможного. Поэтому я всегда уходил.

— Чем занимаются младшие?

— Младшие сейчас учатся. Мне кажется, что это самое главное для них. Впереди еще три года обучения.

— Они пошли по вашим стопам?

— Нет, никогда не пойдут и слава Богу! Портить себе жизнь, ради чего? Во имя чего ее портить? Скажите! Просвещение? Это сейчас, увы, не ценится. Наставничество? У нас наставниками себя называют сегодня, все, кому не лень, но только не те, кто это умеет делать по-настоящему. Нести свое творчество? А кому? Оно никому не нужно. Я уже говорил о том, что в нашей великой стране пока нет достойного места для простого российского писателя. Почему? А потому что есть «свои» авторы, которые рукопожатные, которые «в тусовке», которым раздают премии, для которых расчищают полки книжных магазинов. И есть иностранные авторы, которых у нас 80%.

— Как выбираете жанр, в котором начать писать новую книгу?

— Я многожанровый. Мне повезло в этой жизни. Это все зависит от того, что мне пришло на ум. Если мне пришли на ум какие-то диалоги с дьяволом, с богом, то это мистика. Если я вдруг погружаюсь в мир русских супергероев, то это фантастика, научная фантастика, фэнтези. Если я вдруг захотел написать детектив, то меня это тоже устраивает. Например. Прямо сейчас я спешу сесть за стол и написать о тренере, который в фитнес зале выискивает свою следующую жертву, общаясь с теми, кого он тренирует, узнавая всю их подноготную, узнавая все, что они даже не хотели бы сказать своему налоговому инспектору… Так что литературные стили и форматы для меня — это открытые двери, в которые я спокойно вхожу в зависимости от своего настроя, и там существую.

— Как часто видите своих близких?

— Сейчас очень редко. Сами видите, я сейчас больше погружен в другое — книги, проекты, дети, взрослые, ежедневные встречи и мероприятия. Сегодня я здесь, завтра я по четырем госпиталям еду. Потом я уезжаю на Дальний Восток, на встречи, на фестивали. А три дня назад я только вернулся из Уфы, а до этого был на Донбассе… Конечно, есть какие-то личные встречи, но их очень мало. А вообще я по жизни одиночка и порой мне совсем не нужно частое личное общение, но при этом я всегда остаюсь на связи с близкими.

— Это правда, что вы посвящаете произведения своим детям?

— Только им. Каждая моя книга посвящена моим детям, моему ушедшему от меня сыну. У меня ведь все началось с детских книг. Старшему я посвятил серию книг «Хранители», которую я писал и рассказывал ему 25 лет назад. Дочке Леле серию «Сказки про Лёшика». Кстати, именно благодаря этой серии я в свое время вошел в «Золотую всемирную детскую библиотеку».

— Рой — это ваш псевдоним. Для чего, на ваш взгляд, публичные личности берут их? Какова его роль в жизни человека?

— Уверен, что каждый человек, который решил взять себе псевдоним, имеет на это свои причины. Но, как мне кажется, в первую очередь, — это лаконичность, узнаваемость. Открою секрет, мой псевдоним Рой — это аббревиатура: Резепкин Олег Юрьевич. А дали мне его еще во время службы в армии. Как-то, проходя мимо строя, замкомвзвода сказал: «Рой, два шага вперёд!» А все стоят и молчат. Он подходит ко мне и произносит: «Глухой, солдат?» Надо отдать ему должное, он любил давать короткие «позывные»: Рой, Дёма, Беспалыч. И, как оказалось, впоследствии, мой позывной мне, как видите, очень даже пригодился. Я уже даже не свыкся, а правильнее будет сказать, сроднился — мне так комфортно. Признаюсь, со своей настоящей фамилией я себя уже давно не ассоциирую. Она у меня осталась только в официальных документах. Уже привык, что я Рой.

— Признайтесь, почему все считают, что писать вы начали в Швейцарии, реализовав свою давнишнюю мечту стать писателем? Все случилось именно так?

— Свои первые истории я начал писать еще в России в лихие 90-е, когда литература никому не была нужна, ценились другие вещи. Именно в те годы люди уезжали за кордон в поисках наилучшей жизни. Я поехал в Швейцарию по приглашению. Там я занимался бизнесом, который был связан с металлургией. И как-то раз я просто взял и выплеснул на бумагу все то, что было на душе на тот момент. Получился рассказ «Зеркало». Я дал прочитать его своему другу — издателю из «Берлинского книжного торгового дома». Ему понравилось, в итоге рассказ превратился в роман. Его издали, и он стал даже довольно популярен. Позже в России его издали под названием «Амальгама счастья». За 11 лет жизни в Лугано у меня вышло 11 книг и я вернулся в Россию, когда уже входил в сотню самых читаемых писателей мира. Сейчас я счастлив, что живу здесь. Это моя страна, с ней связаны мои проекты. И признаюсь, сюжеты моих книг ориентированы именно для тех людей, которые живут здесь и сейчас.