Марина Ворожищева и Илья Ермолов: «У нас есть „дежурный“ по адеквату»

Творческая пара — о пути от неприятия до любви, партнерских родах и совместных съемках

Марина Ворожищева и Илья Ермолов — тот случай актерско-режиссерской пары, в которой каждый — самостоятельная творческая личность. Но сериал «Золотое дно», который номинировали на «Золотого орла», раскрыл их совместный потенциал. Как строятся их взаимоотношения на съемочной площадке и кто режиссирует в семье — в интервью журналу «Атмосфера».

— Илья, Марина, сериал «Золотое дно», ставший очень успешным, открыл для зрителей ваш тандем с Ильей. А ведь ты поначалу отказалась там сниматься. Довольны ли вы оба в итоге, что все сложилось?

Марина: Очень. Мы впервые работали вместе, это был важный шаг, и если бы я чувствовала, что не до конца подключаюсь к роли, не согласилась бы.

Илья: Мы все выиграли, потому что Марина своим талантом и вообще участием в проекте именно в этой роли сделала его мощнее, вытянув линию ее героини на качественно другой уровень. Марина — очень одаренная драматическая актриса, думающая о ролях, прорабатывающая их. Ну а я сделал так, чтобы она не сбивалась с намеченного пути, аккуратно помогая ей существовать в найденном рисунке.

Марина: Вообще с режиссером Ильей Ермоловым работать в кайф, потому что он сам, будучи актером, очень понимает всю нашу «кухню», что актеры достают все из самих себя, часто из глубины. Артистов Илья чувствует и творчески много им позволяет на площадке, не душит искру, поэтому у него все раскрываются. Это возможно, когда артист и режиссер не про эго, а про сотворчество.

— Илья, а когда Марина после неутверждения на главную роль отказалась сниматься, у тебя совсем не было обиды на нее? Ты не считал, что это поза?

Илья: Всегда есть эмоциональная часть диалога, начальная и рациональная. И на эмоциональном этапе я мог подумать о каком-то задетом самолюбии и в связи с этим о ее необдуманном решении. Но во второй части диалога я услышал доводы Марины о том, что ей действительно хотелось именно эту роль, и что не получив ее, она предпочтет остаться в стороне.

Марина: Как мне кажется, самая главная наша заслуга в отношениях — то, что мы разговариваем друг с другом. Конечно, мы оба как Овны вспыльчивые, но за период совместного творчества, а это и жизнь, мы осознали, что после любых эмоций надо поговорить. И когда разговоры «происходят из центра», все начинают друг друга понимать.

Илья: А когда из Люберец или Печатников, это уже сложнее. (Смеется.)

Марина: Или вообще из другой страны. (Смеется.)Еще я умею разговаривать с собой. И всегда чувствую, когда «да», а когда «нет». И отказываюсь и соглашаюсь только от сердца. И в этом ощущаю внутреннюю силу. Когда-то я показывалась в хореографический институт в Минске, меня туда взяли, растяжка и другие данные были отличные, я же занималась гимнастикой с самого детства. Но намекнули, что я девочка высокая, а в балете это означает, что главных ролей не будет. И я четко поняла тогда, что не хочу быть в третьем ряду пятой слева. Спасибо маме, что она меня всегда слышала.

— Илья, наконец у Марины главная роль в твоем фильме, я говорю о «Хирурге». Сейчас ты уже никого параллельно не пробовал, решение было только за тобой?

Илья: Да, на эту роль я никого не пробовал. У меня после «Золотого дна» есть определенный лимит доверия в индустрии, но если бы я ошибался, мне бы на это указали.

— Вы познакомились на съемочной площадке фильма «Сын отца народов». У вас было много совместных сцен и, соответственно, общения?

Марина: У нас была всего одна общая сцена, но мы часто виделись на площадке, пересекались и в Минске, и в Москве. Правда, особо не общались.

— Илья, а на основании чего, как ты сказал как-то, у тебя возникло ощущение, что Марина вызывающая и высокомерная?

Илья: Просто тогда определенные проявления Марины считались мной именно так. Она еще была в начале пути, а когда тебе уже нужно меньше кому-то что-то доказывать, ты спокойнее относишься к себе, и самоуверенность перерастает в уверенность, а другие яркие проявления — в иные, более целостные вещи, что и произошло позже. Но индивидуальность Марины, ее эмоциональность и сила никуда и не делись, чему я очень рад.

Марина: Мне кажется, что здесь еще немаловажно, что у Ильи было немножко предвзятое отношение к актрисам. А я всегда очень рада находиться на съемочной площадке, и у меня много энергии, что Илья и считал тогда неправильно.

— Илья, это было только наблюдение со стороны или ты это почувствовал и в ваших разговорах?

Илья: У меня в целом сложилось определенное впечатление о человеке, как потом оказалось достаточно поверхностное и неправильное. То есть это пример того, каким обманчивым может быть первое ощущение.

Марина: У меня другое ощущение от нашего общения. Мы играли героев почти на двадцать лет старше себя. У Ильи были усы, мне нарисовали какие-то мешки под глазами, морщинки. И мы шутили и смеялись над этим.

— Через время вы случайно встретились у МТЮЗа, ты пригласила Илью на свой спектакль и удивилась, что он пришел. Хотя выяснилось, что вы до этого переписывались в соцсетях.

Илья: Мы подписались друг на друга в соцсети. И вот там мне стали видны некие грани Марины, которые были непонятны до этого.

Марина: Мы просто стали чуть-чуть раскрываться. Уже в то время у меня были замечательные фотосессии, я всегда любила фотографию как вид искусства. А у Ильи были интересные проекты, тогда он снимался в сериале «Частное пионерское» Карпиловского. Так у нас возникла взаимная симпатия. Но после встречи у театра еще почти полгода прошло до того самого Нового года.

— Мне кажется, что на тех съемках уже какое-то зернышко попало в благодатную почву и стало прорастать, но вы этого просто не осознавали…

Илья: Есть такая теория, что мужчине вообще нужно двадцать секунд, чтобы что-то понять, а женщине — около минуты. Уже потом вступают в дело социальные пристройки и все остальные игры страхов и разума. Так что, может быть, ты права, Марина. В общем-то, история наших отношений — это, наверное, сюжет классических советских, да и голливудских картин, когда люди встречают друг друга и проходят путь от какого-то неприятия до любви. Да, и фотографии Марины сыграли свою роль. (Смеется.)

— Красота — это страшная сила…

Илья: Совершенно верно, потому что какой-то флирт начался именно там. (Улыбается.)

— А талант Марины сыграл свою роль — это же тоже сильная штука, тебя могло пробить во время спектакля?

Илья: Абсолютно точно, а бывает наоборот, ты видишь, что человек не талантлив. Признаюсь, я бы не смог жить с не талантливой актрисой, и даже влюбиться. Я сочувствую тем мужьям, которым приходится пихать жен в свои картины. Это трагедия. Хорошо, когда у тебя самодостаточный партнер. Но в спектакле был не тот материал и не такая роль у Марины, чтобы я сказал «вау» как актрисе. Просто еще на съемках было очевидно, что она талантлива. А здесь она танцевала и продолжала очаровывать меня красотой. И я еще больше утвердился в своих ощущениях по поводу ее женственности и обаяния.

— А что ты понимаешь под обаянием?

Илья: Знаешь, мне вчера сделали комплимент мои дорогие однокурсники, напомнив, что я был самым обаятельным парнем на курсе. Помимо того, что это качество — твой жизненный проводник, как говорил мой мастер, обаяние — это и есть талант. Научиться можно ремеслу, а обаяние дается человеку от природы. У женщины оно может проявляться в манкости, загадке.

Марина: Да, женское обаяние, мне кажется, как ни крути, связано с чувственной, сексуальной энергией, а мужское — с умом. Когда мужчина замечательно шутит или умно говорит — ты думаешь: «О, как интересно! Какой!». Тогда он обаятелен и сексуален.

— Илья, ты говорил, что после того спектакля у вас все равно пошло параллельное существование. Но почему ты ничего не предпринял, раз Марина на тебя так подействовала?

Илья: Я вообще всегда был не очень решительным в этом смысле. Хотя уже позже в нашу встречу в новогоднюю ночь я был решителен. (Улыбается.)

— Как Лукашин в новогоднюю ночь. А если бы не случилось этих гостей?

Илья: Все сложилось так, как нужно. Я не готов это анализировать.

Марина: Я недавно услышала фразу, которая глубоко попала в меня: «Семьями не становятся, семьями рождаются». И вот после нашего первого разговора, который длился четыре часа, для меня стало очевидным ощущение стабильности в хорошем смысле. Я чувствовала себя очень комфортно с Ильей, не было каких-то эмоциональных «качелей», чрезмерной химии, когда она перекрывает мозг, а наоборот, ощущала тепло.

Илья: У нас как будто подспудно все время было чувство, что мы не просто хотим быть вместе, а именно хотим быть семьей.

— Ты как-то сказал, что до Марины ни с кем вместе не жил, только встречался. Ты решился на такой шаг, потому что почувствовал, что это другое?

Илья: Не решался, потому что понимал, что не очень серьезно все. А я уже на тот момент, мне было двадцать лет, хотел чего-то постоянного.

— Илья, как ты себя ощущаешь, когда Марина появляется на площадке?

Илья: Я точно не делаю событие из того, что Марина приезжает на площадку, неважно, снимается она в этот день или нет. Более того, у меня с нее тройной спрос. И ни у кого на площадке не возникает никакого дополнительного пиетета по отношению к ней. Присоединяюсь к сказанному Мариной выше про честность и считаю это ее важным качеством.И вообще,у нее есть характер. А характер — это судьба.

— Зачастую о людях с характером говорят, что с ними тяжело, особенно когда речь идет о женщине, тем более актрисе…

Илья: Если мужчине сложно общаться с женщиной или вообще с кем-то, у кого есть характер, то что это тогда за мужчина?! А если тебе сложно работать с талантливой артисткой с характером, то что — ты выберешь бездарную, но удобную? Бывает, что человек в принципе очень требовательный и у него свое мнение на все. Иногда приходится останавливаться в работе, что-то выяснять. Не всегда это оправданно, но все ошибаются, нужно услышать и понять актера, и если он прав, принять его позицию, а если нет — найти аргументы и доводы убедить его в своей правоте.

Марина: Я с каждым годом и с каждым днем еще больше узнаю себя и раскрываюсь, но это возможно только при большой работе над собой. И только тогда можно услышать другого человека, понять, чего он хочет.

— В чем именно заключается эта работа и происходит ли она у тебя при помощи психолога или нет?

Марина: Принять, что ты не права, — уже работа над собой. Чтобы признать это, нужно обладать достоинством. И есть масса прекрасной психологической литературы. А по большому счету работа над собой — это смена нейронных связей. То есть ты все время делал какое-то одно действие, а потом перестраиваешь свой организм и начинаешь действовать совершенно иначе.

Расскажу один интересный момент. Мне нужно было отправить аудиосообщение, и я начала его записывать со слов: «Ой, извините, а вы не могли бы мне…» И вдруг я понимаю, что говорю с позиции снизу, мол, я такая бедная, несчастная и попрошайничаю. Тут же себя остановила: «Стоп, откуда это выползло-то, из какого моего состояния, из какой моей жизни?» Мгновенно перестраиваюсь и наговариваю: «Здравствуйте, мне бы хотелось вот это, это и это, если это возможно. Благодарю».

— Вы много разговариваете. А чувствуете ли друг друга без слов, просто по тому, каким человек пришел домой? И может быть, кто-то из вас хочет сам поделиться, если переживает, а кому-то надо помочь рассказать, чтобы ему стало легче?

Марина: По-разному бывает. Чаще всего даем пространство друг другу, чтобы выдохнуть, пожелать рассказать. Как мы говорим, нам повезло, что в разных ситуациях у нас, как правило, есть «дежурный по адеквату», который может «увидеть» ситуацию и не форсировать события.

— Некоторые из ваших коллег предпочитают оставлять работу за дверями. А вы?

Марина: Мы всегда говорим о профессии открыто и во всей цветовой палитре. И о том, как прошел съемочный день, если я не была там, и моменты в роли можем обсудить, и планы, и идеи. Я советуюсь с Ильей, и его мнение часто позволяет мне увидеть полную картину. Но всегда в итоге решает человек, за которым выбор. И мы этот выбор уважаем.

— Ты можешь отстаивать свою точку зрения с Ильей, если вы в чем-то не совпадаете в работе?

Марина: Да, я отстаиваю какие-то моменты, которые считаю важными, и я благодарна Илье, что он меня слышит. Безусловно, бывает, что я не права, и в процессе я это понимаю. Но часто мое интуитивное знание верное. У женщины интуиция очень хорошо развита. И божественен тот мужчина, который видит в этом элемент сотворчества. Не только на съемочной площадке. (Улыбается.)

Илья: Вообще работа занимает большую часть нашей жизни. И в свободное время мы тоже говорим о ней или вещах, связанных с нашей профессией. Обсуждаем фильмы, сериалы, чьи-то работы, которые нам понравились или не понравились. Конечно, подсказываем что-то друг другу. Иногда я показываю Марине черновой монтаж или какие-то сцены. Бывает, мне нужен взгляд со стороны, и я могу посоветоваться с ней. Или я чем-то очень горжусь, думаю, что это получилось, и хочется услышать положительную реакцию, одобрение с ее стороны.

— А вы часто спорите и в каких жизненных и просто бытовых вопросах решение остается за Мариной?

Илья: Мы спорим и дискутируем по разным вопросам и ищем решение вдвоем. Бывает, в унисон тут же сходимся во мнении, а порой Марине нужно время, чтобы она пересмотрела свою точку зрения. Очень много бытовых вещей я делегирую Марине. На ней домашний уют, пространство. Она, конечно, со мной иногда советуется, но в целом делает то, что считает нужным. Что касается стратегических вещей, то решения принимаются совместно. То есть постфактум никто никого не ставит в известность о том, что что-то купили, выбрали, куда поехать отдыхать и тому подобное.

— В чем, например, могли долго не сходиться во мнении?

Илья: Например, Луке на следующий год идти в школу, и у нас происходят принципиальные споры по поводу выбора учебного заведения. И я опять же скажу, что если это не острый вопрос, то нужно дать человеку время на выбор решения.

— Споры бывают бурными?

Илья: Мы, как и все люди, не боимся иногда проявлять свои самые разные эмоции. И я считаю лучше крикнуть, чем это в себе держать и выливать во что-то другое, нехорошее. Но мы даже после ссоры пытаемся понять друг друга.

— И кто отходчивее, первым чаще идет на перемирие?

Марина: По сути, сближаемся мы оба, так как всегда хотим помириться, но, наверное, Илья чаще это делает.

Илья: Однозначно я. (Смеется.)

— Кого из вас можно назвать более строгим родителем?

Илья: Марина точно строже, она умеет четко выстраивать границы и стоять на своем. Если что-то решили запретить или чего-то не давать, то она это до конца доведет, несмотря ни на какие эмоции.

Марина: Тут вопрос действительно в границах. Ребенок должен чувствовать, что рядом есть взрослый. Иначе этим взрослым может стать он. При этом важно позволять малышу проживать эмоции, не бояться их.

— Придерживаетесь ли вы режима дня для сына и сходитесь ли в этом вопросе?

Марина: При этом строгого режима у нас нет. Если Луке перед сном вдруг захотелось поговорить, для меня это важнее того, что ему уже пора спать. Тем более в такой момент разговоры всегда самые сокровенные. И недавно Лука вдруг сказал: «Мама — ты космическая. У тебя есть антенка, у папы есть антенка, и у бабушки есть антенка». Это очень трогательно.

— Илья, а ты сразу принял желание Марины рожать дома?

Илья: Ну, это как раз тот случай, когда изначально позиции были разными, а потом ты постепенно слышишь человека и идешь ему навстречу. Мы ходили на курсы, где я задавал волнующие меня вопросы, построенные на моем скептицизме. Я что-то узнал, а еще увидел там свою прекрасную однокурсницу и подумал, что, значит, таких много. Как оказалось, это не какое-то уникальное событие. И главное, если бы у Марины была хоть малейшая предрасположенность к чему-то опасному в процессе, то этого не произошло бы. И я прошел этот путь вместе с Мариной, поддержав ее.

— Ты присутствовал при рождении сына?

Илья: Конечно, да, и я перерезал пуповину.

Марина: Илья — футбольный болельщик, а в этот день был важный матч. И я сказала: «Ничего страшного, ты же все равно будешь рядом, в соседней комнате, и если что, придешь поддерживать». Илья сказал потом, что не слышал криков, и это его немножко удивило.

Илья: Да? А я этот момент вообще иначе запомнил. (Улыбается.) Действительно, в тот вечер шел футбол, но мне, естественно, было не до него. Просто я включил его фоном и смотрел матч на автомате, что называется. Изначально я не планировал присутствовать непосредственно там, хотел быть на подхвате в соседней комнате. Но так как я человек ответственный и деятельный, к этому обязывает меня профессия режиссера, побыв какое-то время в другой комнате, я просто понял, что не могу оставаться в стороне. И я вышел и начал принимать участие. (Улыбается.)

— Марина, ты сказала, Илья удивился, что не слышал криков. Ты такая сдержанная?

Марина: Дело в том, что когда женщина рожает, у нее вырабатывается гормон любви — окситоцин. Роды могут проходить в любви, если уходить в расслабление, а не в напряжение. Это же вопрос принятия того, что с тобой происходит, тут огромную роль играет психологический настрой. Ты там, где твое внимание.

Илья: Марина же еще на гвоздях стоит и других на них ставит.

— У вас есть картинка идеальной семьи в плане количества детей?

Илья: Чем больше, тем лучше.

— Конечно, не мужчине же ходить беременным и рожать…

Марина: Рожать — это невероятно крутой процесс. Многие мамы говорят, что рожали и рожали бы. Это что-то божественное, безмерно красивое. И боль здесь выступает только другом. Роды — это великое искусство.

— Илья, а как ты прошел тяжелый период с крошечным Лукой, когда он полгода очень много плакал, и у Марины даже случилось эмоциональное выгорание, о чем она сняла «короткий метр»?

Марина: Илья очень помогал, всегда был рядом, много сидел с Лукой. Он меня просто спасал.

Илья: Тяжелее было Марине, а я просто старался ей во всем этом помогать.

— У вас не случалось кризиса трех лет или семи, как говорят психологи?

Илья: Я думаю, что кризисы бывают у всех во всех отношениях. И, наверное, у нас тоже были какие-то. Но классифицировать их и подгонять под временные рамки я бы не стал.

У тебя сейчас в разной стадии несколько проектов. И я знаю, что ты стремишься к большому количеству работы. Но как тогда находить время на семью?

Марина: У Илюши невероятным образом получается все это совмещать. Он великолепный папа и замечательный супруг.

Илья: Ты просто технически грамотно распределяешься, и все свое свободное время отдаешь семье. Оно не расходуется на какие-то ненужные встречи, компании, разговоры.

— А если это экспедиция на достаточно длительное время?

Илья: А я не беру пока что проекты, в которых есть длительная экспедиция. Мне предлагали проект в Индии на полгода, я от него отказался. Были отъезды на неделю, а в основном у нас каждый день либо совместный завтрак, либо что-то еще.

— Марина выходила замуж за актера. Став режиссером, ты не изменился в сторону категоричности и большей требовательности во всем?

Илья: Так и есть. Я стал более требовательным и более категоричным. Но дом и работу нужно разделять, на семью это не распространяется. (Улыбается.)